Войны всегда приносили людям большие беды и страдания. И очень жаль, что не все это понимают, пока не придет беда, не тряхнет его самого. Лучшие сыны и дочери, цвет нации, погибают на войне.

Как все мальчишки, я играл в войну. Был в восторге от Чапаева (по кино). Торжествовал, когда побеждали «наши». Играли мы и в «красных» и в «белых». Потом были «Три танкиста». После 7-го класса ФЗУ, а потом работа.  На фронт пошел добровольцем в сентябре 1943 года, когда объявили о формировании Уральского добровольческого танкового корпуса. И было мне 18 лет. После 8-го учебного танкового полка УВО доставили нас в Горянские леса, где и получили материальную часть. В  боях было всяко: мы били, и нас тоже били. Уральские и Сибирские части отличались особым  упорством и надежностью. Вот и Уральский добровольческий танковый корпус чаще всего использовали как ударную силу для прорыва. Для развития успеха наступления, вводили в прорыв, часто совершали большие обходные броски. Были рейды более 300 километров вдоль фронта.

Однажды наш танковый взвод (3 машины) выделили в разведку, как бы передовой отряд бригады. Было это в западной Украине, весной 1944 года. Мчались мы на полной скорости, преследуя отступающего противника. Используя холмистую местность и неразбериху в отступлении, мы неожиданно для противников выходили наперед  к дорогам и расстреливали почти в упор из орудий и пулеметов тягачи с пушками, автомашины с боеприпасами и живой силой.  А солдаты немецкой армии, порой просто побросав свое оружие, технику. Разбегались по полю.

Но вот, как говориться,  настал час расплаты. НА подходе к лесочку мы попали в засаду. Два наших танка мгновенно расстреляли и подожгли. Мы со своим танком успели скатиться в лощинку и запрятать машину в маленьком хуторке. По рации передали в бригаду о месте засады и с дерева стали вести наблюдение.

И тут на бригаду налетели фашистские самолеты. Они стали расстреливать колонну из крупнокалиберных пулеметов. Колонны танков рассредоточились, разбежались и залегли наши автоматчики. Но вскоре появились наши самолеты, завязался бой в воздухе. Наши танки на ходу начали выстраиваться в боевые порядки, и пошли  в атаку. Противник отчаянно сопротивлялся, отстреливался, стараясь организовать оборону. Бой разгорался. Остановить танковую махину было невозможно. Наступление продолжалось.

Конечно, противник приспосабливался к нашей стратегии и тактике и преподносил нам свои «сюрпризы». Так, после взятия города Львова нашими войсками, бригада неожиданно натолкнулась на хорошо организованную оборону в два эшелона, и наша бригада потеряла пять танков.

Танк нашего экипажа, прорвавшийся через первый рубеж, буквально расстреляли со второго рубежа. Было 7 пробоин, был сбит передний люк у механика-водителя, из-за осколков башня едва проворачивалась вручную. Каким-то чудом уцелела боеукладка, и танк не взорвался, но его пришлось покинуть.

Был тяжело ранен наш любимчик, командир, старший лейтенант Смоляренко, которого мы на шинели сумели вытащить с поля боя, разные ранения и ушибы получили и другие члены экипажа. А наш танк ночью мы сумели утащить другим танком.

Грязные, уставшие, голодные, измотанные за день и ночь до предела, добрались мы до нашего походного медпункта. Нервы тоже были на пределе. В полуторку («Газ-АА») натаскали старой соломы, уложили и отправили в бригаду своего раненого командира.

И вдруг наш башнер (командир орудий) повалился в обморок. Привели его в чувство, спрашиваем: «Что с  тобой? – Не знаю, - говорит – не пойму, от чего? Раньше такого не бывало».

В мирное время, конечно, на танке и интересно и престижно. А вот в войну? Вроде и от пуль защищен, но вот беда – стараются враги наши в первую очередь на мушку поймать, да еще «влепить» каким-нибудь крупнокалиберным. То противотанковых рвов накопают, гранатами кидаются, да не одной, а связками, мины подкладывают – подлецы! А то и вовсе из-за угла «Фауст» - патронами палят.

А машину-то жалко, да в ней еще и люди сидят. Был у нас механик-водитель, постарше нас всех, «батей» звали. Как живую любил свою машину. Бывает, он похлопает по броне и скажет: «Не подведи, дружок, я тебя уважаю, берегу, чищу и масличком ублажаю».

Ну, а как нам было трудно? Это другой, длинный разговор. Только скажу, что летом  в танке от жары и пыли задыхаешься, а зимой – от сквозняка и холодного металла замерзали. В танке ведь отопления нет.

А в общем… как в песне:

 «День Победы, как он был от нас далек,

Как в печи потухшей таял уголек…

День Победы порохом пропах,

Это праздник с сединою на висках,

Это радость со слезами на глазах…»